Человек, который не умеет вести дневники. Все, что сюда каким-либо образом попало, прошло фильтр "да кому это интересно?! хотя... ладно, пусть будет" В любом случае, здравствуйте.
Своему нереальному бреду я и сам, если честно, не верю (с)
Тут должен был быть пост для Урара, но он выходил таким занудным, что читать его скучно было даже мне. Так что я оставлю пару исполнений с однострочников Гинтамы (Gintama one string fest). Вообще-то, за них мне тоже стыдно.
ХІ-3. Хасегава/Шинпачи. Чувство вины, мадао на коленях. Hurt/comfort. читатьВ гостиничном номере тихо, тихо и душно, Хасегава сбивает одеяло в ноги, приподнимаясь на локтях, и в темноте пытается рассмотреть, как Шинпачи одевается. - Я не могу остаться сегодня, простите, - ровно произносит Шинпачи, и зажигает ночник. В этих глазах нет брезгливости, в этом голосе нет искусственности, обычный тон, даже чуть мягче, и от этого Хасегава чувствует себя отвратительно. Мерзко, гадко, как только можно, наверное, ему было бы куда проще, если бы Шинпачи реагировал иначе, по-другому к нему относился. Но он спокоен, весь его вид отражает абсолютное принятие происходящего. Хасегава глупо мычит и кивает, подрывается с постели, неуклюже заводит руку за голову, трет запястье, давит улыбку и решается. Шинпачи выглядит растерянным, когда перед ним опускаются на колени. У Мадао грубая кожа ладоней и удивительный взгляд - потрясающая скрытность без всяких очков. Мадао закрывает веки, уходит в себя совсем; стоит так, невидящий, нагой и на коленях, пока Шинпачи не кладет ладонь на опущенную голову, жест несмелый и полный уверенности одновременно. - Вставайте, Хасегава-сан, - слышит Мадао, открывает глаза, ловит чужие руки, целует их, то бесстрастно, то исступленно, но благодарно, и поднимается, наконец, с колен. Мадао поднимается там, где Хасегава упал бы замертво.
Х-24. Сарутоби/Цукуё. "Ты видишь любовь там, где её нет". читатьЦукуё заметила ее давно, кажется, еще в прошлой жизни, до того, как горло пережало тугой серебряной нитью. Йошивара разливалась огнями, ядовитым цветом и искусственными красками, улочки кишели своими – в пестрых нарядах и улыбках - и безликими, гостями, а Цукуё вдруг заметила ее в толпе – как вероятную угрозу, как опасную бритву в крепко сжатой руке – и замедлила шаг. Аяме заметила ее – когда? Когда в безлюдном переулке уверенно отводила одной рукой направленное на себя лезвие, а другой сжимала запястье и не чувствовала желания уступать, как с мужчинами, как с ним. Или раньше? Стук каблуков, сильный табачный запах, оголенное плечо, темная одежда с отблесками солнечного на остроконечных листьях и грустно-лунное, непонятное в глазах, а еще это лицо, обезображенное наполовину, исчерченное шрамами, прекраснейшее – какие контрасты, какое очарование, только не смей отводить глаз. - Можешь приходить ко мне, - сказала потом Цукуё, она действительно хотела, чтобы та пришла еще – красивая, женственная и сильная, она не была ни солнцем, ни луной, но ослепила и заставила уступить порыву, кратковременному чувству, эмоции. – Приходи. И Аяме улыбнулась, одернула шарф, поправила очки, а потом своим дурманным голосом, головокружительным шепотом, от которого в жар бросало уже на полуслове, сказала: - Хорошо. Кажется, это было еще в прошлой жизни, до того, как… - Тебя не было, - сказала Цукуё и запнулась – о безразличие, холодный взгляд и свои собственные слова – то, что чувствовалось таким правильным и однозначным, застревало комом в горле, сбивало дыхание и вырывалось в виде сентиментальной чепухи. – Давно, так что я… - Уходи. Выпаливает нетерпеливо и поджимает губы, словно удерживает себя от рвущейся тирады. Это ей не свойственно и не может долго продолжаться, Цукуё ждет совсем немного и оказывается права: взгляд Аяме меняется, ее импульсивность не допускает долгой отстраненности, маски легко слетают с лица, обнажая все, что Цукуё схватывает теперь без слов: я не тебя люблю. Произносится вслух еще чуть более жестокое, чуть более усталое: - Ты видишь любовь там, где ее нет. Расстояние вытянутой руки и что-то куда большее, разделяющее их. - Хорошо, - разрезает молчание Цукуё, - я поняла. Она смотрит пристально, так, что это становится просто нестерпимым, а перед тем, как развернуться и уйти, зачем-то касается дужки очков Аяме. - На твоем месте я не доверяла бы так своим глазам.
Своему нереальному бреду я и сам, если честно, не верю (с)
чатовское[21:03:26] Nissa: на дне есть кнопочка? [21:03:44] Cheska: сброс [21:03:46] Nissa: да [21:03:49] Nissa: не надимай ее [21:03:53] Cheska: ок [21:03:53] Nissa: нажимай* [21:03:56] Cheska: О_О [21:03:59] Cheska: так нажимать [21:04:02] Cheska: или нет [21:04:02] Nissa: жми нети [21:04:04] Nissa: нет [21:04:05] Nissa: нет [21:04:07] Nissa: блин [21:04:07] Cheska: *ROFL* [21:04:09] Nissa: *ROFL*
[23:00:17] ТрупНиссы: ладно, с вами хорошо [23:00:24] ТрупНиссы: но мне сегодня хотя бы до фильтров дойти [23:00:28] ТрупНиссы: [23:00:34] ТрупНиссы просит не беспокоить [23:00:34] ТрупНиссы теперь известен как ТрупНиссы|dnd [23:00:50] Mellorin: да уж трупов обычно все беспокоят [23:01:34] Mellorin теперь известен как Расхититель_гробниц
Своему нереальному бреду я и сам, если честно, не верю (с)
Все вокруг с тортами и тюльпанами, а я еще бонусом с температурой и головной болью: День рождения и простуда пришли вместе. Но все равно хорошо, радостно. Это чувство даже перекрывает ту неловкость, которую я испытываю, делая здесь эти однострочные записи.
Своему нереальному бреду я и сам, если честно, не верю (с)
14.01.2013 в 12:39
Пишет Урара: Прости, Че, я бы создала и твою чиби-версию, но... Как ты выглядишь? То есть были фотки, однако... Ты понимаешь. Твоим конспиративным способностям можно позавидовать^^'
Так что я... хм. Ну, волосы не в хвосте и порядком удлинились, а родинка сползла, но сходство имеется, если верить хмарка.А вид... сессионный.
Своему нереальному бреду я и сам, если честно, не верю (с)
Самое неприятное при прочтении книг - понимать, что пропускаешь что-то, какой-то подтекст, и все равно не улавливать при всем старании, как в шкатулке с секретом, о котором ты не знаешь ничего, кроме того, что вот он там есть - а тебе недоступен. Чувствую себя ужасно глупой.
Своему нереальному бреду я и сам, если честно, не верю (с)
Урара подкинула, я выполнила и мне чертовски стыдно, потому что вот этот моб как никакой другой отражает все занудство моей натуры.
Три вещи, которые мне непонятны: 1. Абсолютный эгоцентризм. 2. Что не так с моей речью? 3. Зачем мне изучать латинский?..
читать дальшеТри вещи, которые меня пугают: 1. Тишина. 2. Смерть. 3. Я уже не знаю, в самом деле... фильмы ужасов пусть.
Три вещи, которым мне хотелось бы научиться: 1. Рисование. 2. Психология. 3. Английский.
Три вещи, которые на мне сейчас надеты: 1. Футболка. 2. Джинсы. 3. Э... носки?
Три вещи, которые лежат/стоят на моём столе: 1. Спрей от боли в горле. 2. Плеер. 3. Нож.
Три плюса моего характера: 1. Самообладание. 2. Необидчивость. 3. Ненавязчивость.
Три места, куда я хочу попасть: 1. "Есть город на Неве, я там еще ни разу не был" (с) 2. Наша с Ниссой школьная мечта, наверное, разглашать не буду. 3. Гранд Лайн!
Три вещи, которые я делаю чаще всего: 1. Сплю. 2. Читаю. 3. Рисую.
Своему нереальному бреду я и сам, если честно, не верю (с)
Пишет Гость:
19.11.2012 в 13:53
Имхо, вся эта проблема возникает только из-за того, что все считают себе особенными. Никто не верит, что кому-то может быть плохо, и все привыкли защищаться нападением. Поэтому к группе людей, которым наверняка тяжело стоять (пожилые, беременные, инвалиды) все заранее относятся с опасением, ожидая скандала, и неспроста, потому что скандалом часто всё и заканчивается. В идеале любую ситуацию (даже "бабка просит уступить, а уступающему самому плохо и он хочет посидеть) можно разрешить мирным путём, но люди не привыкли к мирному пути. Кругом – враги.
Своему нереальному бреду я и сам, если честно, не верю (с)
Стойте. Вы все не так поняли. У вас есть сердце, но нет души. Нет, стойте. У вас есть душа, но нет сердца. Нет, стойте, подождите. У вас есть и сердце, и душа. У вас нет таланта.
Своему нереальному бреду я и сам, если честно, не верю (с)
Разумеется, лучшей книгой для "погадать" является сборник рассказов По. Теперь ждем всплывающих через 6-10 дней трупов, странных писем и золотых жуков. Понемногу начинает снедать осенняя хандра.
Своему нереальному бреду я и сам, если честно, не верю (с)
Автор: Mai Cheska (Da-nu) Бета: Rai Ruri Фэндом: The Social Network Персонажи: Марк, Эдуардо (child!версии) Рейтинг: PG-13 Жанр: слэш, повседневность Предупреждение: AU Примечания автора: - По идее Марку лет 10-12, не знаю, насколько это удачно воплощено. Я вообще ничего не знаю по этому фику, простите. Посвящение: хмарка.
- С Днем Рождения, Джесси! (у меня еще нет полночи, успеваю!)И Эдуардо, конечно, не проходит мимо: разгоняет хулиганов, напоследок сердито прикрикнув, и садится на корточки возле Марка - низкорослого кучерявого мальчишки лет десяти, соседского ребенка, что живет буквально через дорогу. Не то чтобы они приятели, просто… это ведь Эдуардо. - Ты как, в порядке? – негромко спрашивает он, довольствуется кивком в ответ, а потом кладет свои ладони на плечи Марку, и в глаза зачем-то заглядывает - недоверчиво, и вообще ведет себя так, будто Марк тут сбежать собрался – словно только этого ему и не хватало после взбучки от компании Джонатана для полного позора. - Я бы и сам… - как-то резко говорит Марк и тут же замолкает, горло сжимает спазм, но он же не… нет, все в порядке, даже не отводит глаз в сторону, упрямец, а потом смотрит на собственные руки странным стеклянным взглядом, на стертую кожу и появляющиеся капли крови, только дышит часто. И Эдуардо уже готов поверить, что Марк беспокоится больше об этих ссадинах на локтях (на коленях тоже, упал неудачно, когда толкнули, наверное), когда замечает, что мальчишка то и дело кусает себя за нижнюю губу. "Сейчас разревется", - думает Эдуардо и поднимается, начинает отряхивать Марку одежду, проводит несколько раз рукой по волосам – ладно, может, этот жест не к месту, но коснуться их ужасно хотелось каждый раз, когда Цукерберг попадался на глаза. Эдуардо говорит что-то успокаивающее (а вот от этого на слезы подбивает еще больше), украдкой продолжает поглядывать на лицо – щеки у Марка раскраснелись, но он не плачет. - Ладно, давай зайдем ко мне, залечим твои боевые ранения, - говорит Эдуардо, улыбается и похлопывает Марка по спине, поглаживает выступающие острее из-за сутулости лопатки. Марка это немного раздражает, если честно, но, в общем-то, он не против, во всяком случае, не сопротивляется особо, когда Эдуардо сажает его себе на спину и придерживает за ноги так, что Марк просто вынужден обнять его руками за шею, чтобы не упасть. Он узнает, что шампунь Эдуардо пахнет грушей и мятой, странное сочетание, но Марк утыкается носом в волосы Эдуардо и шумно вдыхает, в глазах у него стоят слезы. Когда Эдуардо проходит мимо дома Джима (да-да, одного из тех парней), Марк жмурится и отворачивается. Эдуардо кажется, что тот все-таки плачет. Эдуардо относит его к себе (не похоже, что кто-то из домашних сейчас тут), Марк оглядывается вокруг, пока Эдуардо уходит за аптечкой - ранки обмазать йодом и заклеить пластырями, чтобы миссис Цукерберг не ругала Марка, он же не виноват. Для Эдуардо он всегда не виноват. Марк шипит и дует на локти – их неприятно щиплет, хотя почти не больно – когда Эдуардо усаживает его на диван и смачивает вату йодом, чтобы обработать еще и ссадины на ногах, и слезы уже не мешают Марку нормально видеть, хотя глаза немного жжет – с непривычки, потому что редко плачет. Эдуардо больше не заглядывает ему в лицо, полностью погруженный в заботу о битых коленках, и Марк может в открытую его поразглядывать, вот так, совсем близко: Эдуардо высокий, волосы и глаза у него темные, а рот лягушачий, особенно, когда улыбается (то есть почти всегда). И он весь нескладный и долговязый, но девчонкам из школы нравится (Марку становится не слишком приятно от этой мысли). Он случайно, не нарочно, дергает ногой, и Эдуардо оставляет ему на голени размашистую линию йодом, тщетно пытается оттереть ее пальцем, а потом смотрит Марку прямо в глаза, и вроде хочет что-то сказать, но не говорит, только кладет ладонь на бердо Марку, как раз там, где кожу открывают клетчатые серо-зеленые шорты, и надавливает чуть сильнее, чтобы удержать, если Марк вдруг снова дернется. Марк не шевелится. Он, кажется, даже дышать начинает тише и медленнее, но глаз не отводит. А Эдуардо улыбается ему, приклеивает последний пластырь и прячет аптечку. Из шкафа, где все вещи рассортированы и аккуратно сложены, он достает какую-то свою старую толстовку. - Возьми, - говорит он. – На улице уже прохладно. И в первый раз на памяти Марка угадывает его мысли, отвечая на вопрос раньше, чем тот успевает его задать: - Вернешь потом. Или себе оставишь, для меня она все равно уже маловата. Марк кивает, прощается и уходит. Пальцами он сминает чуть длинные рукава, шнурки капюшона выравнивает по длине, периодически принюхивается к запаху, идущему от ткани, но кроме сильного аромата стирального порошка она ничем не пахнет, немного досадно от этого. Дома Марк уходит к себе, даже не поужинав, засыпает прямо в одежде, едва оказавшись на постели. Наутро он немного смущен, потому что не знает, что ответить матери на вопрос про обновку. В конце концов, Марк запихивает толстовку в школьный рюкзак вместе с учебниками и, вытерпев пару родительских наставлений ("Марк, ты должен есть регулярно", "Марк, ты должен следить за собой", "Марк, нельзя проводить столько времени у монитора…"), торопливо сбегает вниз по лестнице. Не то, чтобы это шокирует, просто, ладно, да, дыхание действительно перехватывает: на пороге он видит Эдуардо.
P.S. Еще раз приношу свои извинения, мне действительно очень стыдно, потому что я знаю, какой из меня райтер.
Своему нереальному бреду я и сам, если честно, не верю (с)
[21:18:14] Mellorin: я вот начинаю понимать, почему у меня нет девушки [21:18:24] Mellorin: мне нравятся шутки Воловица [21:18:29] Mellorin: какая уж тут девушка [21:18:40] Mellorin: блин
[22:58:03] зомбосердце: Эндрю Скотт [22:58:10] Mellorin: и снова, кто это? (...) [23:01:42] Mellorin: ничо не понял, но Эндрю Скотт всё равно потрясный
Своему нереальному бреду я и сам, если честно, не верю (с)
child!Стайлз|child!Лидия. Первая встреча.На земле сидит девочка, ее колени разбиты, а платье испачкано – это Стайлз видит, когда подходит ближе, но она почему-то не плачет, что кажется странным: на вид все довольно болезненно – из ранок идет кровь. Вообще-то Стайлз ее не знает, но руку дает, протягивает открытой ладонью, просто потому что мальчики должны помогать девочкам, ну, знаете, потому что…ведь… они слабее и нуждаются в защите. Так говорит папа, а ему Стайлз верит. У девочки красивые рыжие кудри и огромные глаза, но первое мгновение она смотрит на Стайлза так, будто он сует ей под нос змею (от этого мальчишка тут же растрачивает всю смелость). - Спасибо, - наконец говорит она, но поднимается сама, без всякой помощи. Стилински быстро и неловко прячет руку в карман, словно сделал какую-то глупость. И продолжает делать: молча стоит рядом, пока девчонка отряхивает платье. И продолжает делать: когда провожает ее до самого дома, в полной тишине – от напряжения в ушах стучит кровь, и это все, что он слышит. Все, начиная с того самого момента, как она сказала: - Меня зовут Лидия. А он вдруг назвал свое имя. То есть, настоящее. О, Господи, это ужасно. Стайлз вытирает влажные ладони о штаны и изредка бросает взгляды на Лидию. Ли-ди-я. Вот ее имя звучит… потрясающе.
А на прощание она чуть улыбается и машет рукой, говорит: - Не хотела тебя запачкать, прости. Стайлз только замечает: кожа на ладони тоже расцарапана. И у него снова откуда-то чувство, что он совершил какую-то глупость, типа как… влюбился.
Своему нереальному бреду я и сам, если честно, не верю (с)
Не то чтобы это новость, но я так отвыкла за лето от людей, которые о твоем нежно любимом фильме, например, говорят "понравился/не понравился" и еще пару слов, а не "иду смотреть" после чего начатое в процессе просмотра комментирование не утихает, а потом длится еще всю ночь, пока все не упадут без сил, а потом все продолжается, потому что эмоции, потому что единомышленники и фан, и удовольствие, которое не убывает!